Правительство Казахстана рассматривает вопрос о введении экспортной пошлины на твердые полезные ископаемые.
После семи лет бюджетного благополучия перед правительством Казахстана встала триединая задача. С одной стороны, надо выполнять все возрастающие социальные обязательства государства, с другой – как-то компенсировать выпадающие в результате падения темпов роста экономики доходы бюджета, а также поддержать финансовый и строительный сектор. И если последнее вроде бы удается разрешать с помощью перераспределения расходов по бюджетным программам, то ситуация с наполняемостью доходной части бюджета уже по результатам первого квартала 2008 года вызывает тревогу. Для решения этой задачи правительство ищет новые источники поступлений в бюджет. В качестве ключевой меры предполагается изменить фискальную нагрузку на сырьевой сектор, в частности использовать механизм экспортной пошлины. И если введение этого инструмента для нефтяников ни у кого в общем-то не вызвало особых вопросов, то введение экспортной пошлины на твердые полезные ископаемые натолкнулось на жесткое сопротивление как участников рынка, так и бизнес-ассоциаций. Так, президент «ENRC-Казахстан» (казахстанская «дочка» сырьевого холдинга Eurasian Natural Resources Corporation, ENRC) Феликс Вулис считает, что введение таможенных пошлин на экспорт металлургической продукции может привести к сокращению доли казахстанских компаний на мировом рынке.
«На долю Казахстана приходится более 16% мирового рынка хрома, эта доля может быть увеличена исходя из планируемого развития производства и проблем с энергообеспечением, которые наблюдаются в ЮАР. И в этот момент, когда у предприятий Казахстана существует реальная возможность увеличить свою долю на мировом рынке, получается своего рода искусственное препятствие – введение пошлин на экспорт», – заявил он, выступая на первом съезде работников горно-металлургической промышленности Казахстана.
Еще более жестко выступили представители бизнес-ассоциаций, которые убеждены, что предлагаемая правительством мера угрожает разрушить горно-металлургическую отрасль страны. Да и в самом правительстве до сих пор нет четкой определенности. Министр экономики и бюджетного планирования Бахыт Султанов и вице-министр финансов Даулет Ергожин говорят о возможности введения экспортной пошлины, правда, увязывая ее с предполагаемыми изменениями в фискальной нагрузке на недропользователей в разрабатываемом в настоящий момент новом варианте Налогового кодекса. Между тем председатель комитета торговли Министерства индустрии и торговли Айдар Казыбаев буквально на днях заявил агентству «Интерфакс», что «у нас экспортную пошлину планировалось ввести в отношении основных экспортных видов сырья – металлы, нефть и зерно. На зерно мы ввели запрет на экспорт, на нефть ввели пошлину. По металлу сейчас думаем. Но металл занимает не такую долю в экспорте, как нефть. Поэтому надо аккуратно подходить. Очень трудно сейчас на металлургическом рынке занять нишу. Мы ее сможем просто потерять».
Такая неопределенность прямо влияет и на бизнес казахстанских экспортеров, и на капитализацию тех из них, которые торгуются на бирже. Особенность ситуации еще и в том, что представители правительства, кроме очевидно фискальной выгоды, не приводят никаких аргументов, которые бы говорили в пользу экспортной пошлины. Между тем введение этой меры может привести к кризису в горнодобывающей отрасли Казахстана и поставит под угрозу реализацию программы «30 корпоративных лидеров», считает президент Союза товаропроизводителей и экспортеров, исполнительный директор Республиканской ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий Казахстана Николай Радостовец.
– Николай Владимирович, возглавляемые вами ассоциации очень жестко и резко выступают против введения экспортной пошлины на твердые полезные ископаемые. В чем причина? Ведь нефтяной сектор, в отношении которого такой режим уже вступил в силу, особо не протестовал.
– Парадокс в том, что многие из тех, кто предложил ее ввести, недооценивают ряд объективно существующих факторов. Когда заявляют – введем экспортную пошлину, то надо учитывать, что, во-первых, ряд компаний и в горно-металлургическом секторе работает в условиях стабильных контрактов, значит, эта часть не попадает под действие данной пошлины. Во-вторых, она не будет распространяться на те предприятия, которые работают в рамках созданного (с Россией и Беларусью) Таможенного союза. Потому что по законодательству международные акты, которые подписал Казахстан, имеют более высокий статус по отношению к национальным правовым актам, и, следовательно, постановление правительства не может разрушить межгосударственное соглашение о Таможенном союзе. А у нас практически все идет через Россию. Тот, кто продает в Россию, государству ничего не платит и не будет платить. Более того, если предприятие часть продукции продает, допустим, в Китай, а часть в Россию, что оно сделает после введения пошлины? Нетрудно догадаться, что тут же откроет компанию-трейдера в России. Что в результате? Кроме того, что сборов по экспортной пошлине практически не будет, часть налогов, которые пополняют доходную часть нашего бюджета, пополнят доходную часть российского бюджета, да и в целом мы еще больше привяжем себя к России. Это ошибочная политика. Программа поддержки, а не барьеров для экспорта – вот серьезнейшая программа для Казахстана. При президенте США есть совет по экспорту, потому что это важнейшая стратегия государства. Надеюсь, и Казахстан доживет до такого. Потому как, чтобы он ни делал при такой маленькой численности населения и маленьких объемах производства, ему придется искать себя в экспорте. Все производить мы не сможем, а натуральное хозяйство нам ВТО разобьет.
– И какие меры, на ваш взгляд, должно принять правительство?
– Мы маленькая по численности страна, и крупное конкурентоспособное производство при натуральном хозяйстве не сможем вырастить. Откроем границы, и это натуральное хозяйство нам сломают сопредельные государства, придя к нам крупнейшими компаниями, которые имеют производство в 10–15 странах мира. Они спокойно сконцентрируют ресурсы и решат все вопросы. Продемпингуют и скупят все наши эффективные, но маленькие производства. Поэтому когда говорим о последствиях каких-либо налоговых нововведений, то должны отчетливо понимать, сломают ли они существующую систему продаж и бизнеса наших крупных компаний-экспортеров. Вот в ситуации с экспортной пошлиной у некоторых экспортеров – да, сломает. Налог – нет, а пошлина сломает. Потому что никто не предусматривал пошлину в контрактах. Это все равно что, продавая товар по 100 тенге, вдруг покупателю заявить: нет, я передумал и продаю по 110 тенге. Он резонно возмутится – в честь чего? Цены ведь во многих договорах зафиксированы и на 10 лет! Чтобы завоевать многие рынки, экспортеры долго системно работали, заключали долгосрочные контракты. При повышении цен покупатели просто скажут: ну как хотите – мы возьмем товар в другой стране. Экспортная пошлина – это барьер для развития казахстанского экспорта. Она рубит очень многие контракты. Это и серьезная угроза экономике компаний экспортеров, поскольку, бюджетируясь на год, никто эти пошлины не планировал.
Более того, в отличие от налогов она величина нестабильная. Никто не знает – сегодня она 10%, завтра 15, потом 5. А самое главное – если мы говорим об экспортной пошлине, то она нигде в мире и никогда не играет роль пополнения бюджета. Все страны применяют ее для защиты внутреннего рынка. Когда существует угроза из-за диспропорции цен жизненно необходимых стране товаров либо продуктов. У нас же по подавляющему большинству твердых полезных ископаемых, а также продукции (медь, глинозем, цинк, хром et cetera) внутренний спрос практически отсутствует.
Вообще, экспортная пошлина – это безысходность, когда надо заткнуть дыру в бюджете. У нас что, в стране сегодня такой кризис, что надо рушить бизнес-экспортеров?
– То есть вы считаете, что правильнее было бы ввести налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ)?
– Чем быстрее он будет введен, тем лучше. Мы совершенно отчетливо понимаем, что налоговая нагрузка на горнодобывающий сектор должна расти. Можно быстро это сделать. Но так, чтобы иностранные инвесторы поняли – схема, которая применяется в Казахстане, отвечает международной практике. Ясно, что ситуация в экономике страны, сложившаяся в результате мирового кризиса, заставляет правительство искать дополнительные источники доходов. На наш взгляд, именно НДПИ смог бы решить эту проблему. При введении НДПИ инвесторы смогли бы просчитывать и более эффективно использовать природные ресурсы Казахстана. Это полностью соответствует задаче улучшения комплексного использования минерального сырья и перехода к более высоким технологиям. А экспортные пошлины – это вчерашний день. Никто в мире свою продукцию экспортной пошлиной старается не облагать. И НДС экспортерам везде возвращают. А у нас НДС то задерживают, то не возвращают. Принципы неправильные. Мы не имеем статуса страны с рыночной экономикой в ЕС, такими мерами мы еще дальше себя от него отодвинем.
– Судя по заявлениям ряда чиновников, в самом правительстве так и нет ясного понимания, каким образом предполагается увеличить фискальную нагрузку на экспортеров – то ли ввести экспортную пошлину, то ли НДПИ, то ли все вместе.
– Мне кажется, что отчасти вся эта чехарда связана с тем, что правительство не знает, за что схватиться, какой рычаг потянуть. Надо сначала подумать, а потом делать заявления, ронять котировки компаний, тем более с госучастием. Есть и еще одна, прямо связанная с этой ситуацией, серьезнейшая проблема. Правительство с середины прошлого года говорит о прорывных проектах. Многие из них одобрены акционерами. Есть компании, которые более миллиарда долларов готовы вложить в их реализацию. Но все с 1 января приостановили финансирование уже одобренных акционерами бизнес-проектов. Не потому что денег нет, а потому что то НДС не возвращают, то появляются заявления, что введем экспортную пошлину, поменяем налогообложение. Соответственно, реакция инвесторов: Казахстан – это непредсказуемая страна. Прорывные проекты могли быть в прошлом году уже запущены. Но ни по одному проекту ни один документ правительство не подписало. Вся программа встала. Длительное время инвесторам непонятно было, кто в правительстве за это конкретно отвечает. Куда обращаться, в какой кабинет зайти. И только в последнее время, после наших настойчивых обращений, ситуация изменилась. Наконец мы поняли, кто занимается этими программами. Многие говорили, что программу «30 корпоративных лидеров» ведет МБЭП. Но там мы не смогли найти людей, которые бы конкретно занимались этими программами. Теперь в Мининдустрии создана соответствующая группа, подписан приказ…
– То есть группа создана как результат ваших поисков ответственных за реализацию этой программы?
– Да, и мы входим в эту группу. Что-то зашевелилось – начали собираться, обсуждать. Но нам бы хотелось, чтобы была четко прописана процедура работы – не простопослушать о том, какой инвестор и сколько привлечет средств, а конкретно расшивать существующие проблемы. Допустим, у одного стоят вопросы по земле, у другого – по кредитованию. Эти группы вопросов мы должны проработать с заинтересованными министерствами, ведомствами, чтобы к осени выйти на подписание меморандумов с правительством. Потому что когда меморандум подписан, это уже документ. Имея на руках меморандум, инвестор говорит: все, инвестирую, у меня есть поддержка, понимание, знаю, в какие двери входить. Мы хотели бы, чтобы за каждым проектом стоял отдельный ответственный человек. Чтобы министерство определило человека, в должностные обязанности которого входило бы продвижение этого проекта. А если что-то не так, чтобы он конкретно отвечал. Так делают и в Китае, и во многих других странах – крупные проекты курируются таким образом. Кому-то такой подход к делу может не нравиться, зато есть результат! А то там провели совещание, здесь круглый стол. И в конечном счете результата нет.
– А это так необходимо? Ведь когда формировалась программа, все заявляли, что их прорывные проекты перспективные, сильные…
– Проект может быть сильным и перспективным, но инвестор вправе выбирать, куда с ним пойти, где развивать производство – в Казахстане или в другой стране. Президент Назарбаев говорил о необходимости поддержки программы «30 корпоративных лидеров», и все поняли, что президент лично будет этим заниматься. Но потом началась какая-то возня. Например, послышались предложения о том, чтобы экспортерам не возмещать НДС. В сопредельных государствах даже не возникает идеи не возмещать экспортерам НДС. Такое налогообложение принято везде. Когда возник вопрос об экспортных пошлинах, опять все поразились – есть же Налоговый кодекс, какая-то система. А не так, что правительство захотело и из какого-то прорывного проекта выдернуло 10% или сколько-то там оборотных средств, а потом сказало: нам надо было пополнить бюджет, а там ваше дело – развивать дальше производство или нет. Риски, которые возникли у серьезных инвесторов, заставили их задуматься: а зачем нам надо сюда вкладываться, может, в Китай пойти – там дешевле будет, налогообложение ниже, отношение лучше и коррупции меньше. От того, какой механизм сейчас правительство выберет во взаимодействии с горнодобывающим сектором, будет зависеть развитие экспортных возможностей Казахстана и деятельность каждой компании. Риски велики. Недавнее обращение ряда горно-металлургических компаний по поводу изменения фискальной нагрузки, слава богу, встречено с пониманием, и мы сейчас работаем с Мининдустрии по расчету последствий принятия такого решения. Ведется работа по расчету НДПИ, так как в рамках НДПИ есть ряд методик. На этой неделе мы будем обсуждать, что будет с каждым предприятием, началась конкретная работа.
Но мне кажется, если мы цивилизованное государство, надо создать цивилизованный налоговый кодекс, и чтобы ни у кого не возникало желания кого-то ободрать вне этого документа. Поэтому он и Налоговый кодекс, что выше должна быть только Конституция.
04 июня 2008
